Неточные совпадения
Ни минуты не думая, Анна села с письмом Бетси
к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте
к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала, и Бетси,
вернувшись, при ней отдала письмо.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась
к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее.
Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на
столе между окон, она стала думать.
Вернувшись с Кити с вод и пригласив
к себе
к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь велел вынести
стол и кресла в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
А Базаров, часа два спустя,
вернулся к себе в спальню с мокрыми от росы сапогами, взъерошенный и угрюмый. Он застал Аркадия за письменным
столом, с книгой в руках, в застегнутом доверху сюртуке.
— Пойду прочь, а то еще подумает, что занимаюсь ею… дрянь! — ворчал он вслух, а ноги сами направлялись уже
к ее крыльцу. Но не хватило духу отворить дверь, и он торопливо
вернулся к себе, облокотился на
стол локтями и просидел так до вечера.
Вернувшись домой и найдя у себя на
столе записку сестры, Нехлюдов тотчас же поехал
к ней.
Присев
к столу, она написала ему записку, в которой просила его притти
к ней непременно, нынче же и, с удивлением покачивая головой на то, чтò она видела,
вернулась к себе в гостиницу.
Когда мы
вернулись в пансион, оба провинившиеся были уже тут и с тревогой спрашивали, где Гюгенет и в каком мы его оставили настроении. Француз
вернулся к вечернему чаю; глаза у него были веселые, но лицо серьезно. Вечером мы по обыкновению сидели в ряд за длинными
столами и, закрыв уши, громко заучивали уроки. Шум при этом стоял невообразимый, а мосье Гюгенет, строгий и деловитый, ходил между
столами и наблюдал, чтобы не было шалостей.
Потом она зарыдала, начала причитать, и старик вежливо вывел ее из комнаты. Галактион присел
к письменному
столу и схватился за голову. У него все ходило ходенем перед глазами, точно шатался весь дом. Старик
вернулся, обошел его неслышными шагами и сел напротив…
Лиза отвечала ему вскользь и пошла из залы наверх. Лаврецкий
вернулся в гостиную и приблизился
к игорному
столу. Марфа Тимофеевна, распустив ленты чепца и покраснев, начала ему жаловаться на своего партнера Гедеоновского, который, по ее словам, ступить не умел.
Баушка бережно взяла деньги, пересчитала их и унесла
к себе в заднюю избу, а Кишкин сидел у
стола и посмеивался. Когда старуха
вернулась, он подал ей десятирублевую ассигнацию.
В этот день Помада обедал у Вязмитиновых и тотчас же после
стола поехал
к Розанову, обещаясь
к вечеру
вернуться, но не
вернулся. Вечером
к Вязмитиновым заехал Розанов и крайне удивился, когда ему сказали о внезапном приезде Помады: Помада у него не был. У Вязмитиновых его ждали до полуночи и не дождались. Лиза поехала на розановских лошадях
к себе и прислала оттуда сказать, что Помады и там нет.
Вернулась Ванда. Она медленно, осторожно уселась на край Жениной постели, там, где падала тень от лампового колпака. Из той глубокой, хотя и уродливой душевной деликатности, которая свойственна людям, приговоренным
к смерти, каторжникам и проституткам, никто не осмелился ее спросить, как она провела эти полтора часа. Вдруг она бросила на
стол двадцать пять рублей и сказала...
— От тебя бежала, — отвечала Мари, — и что я там вынесла — ужас! Ничто не занимает, все противно — и одна только мысль, что я тебя никогда больше не увижу, постоянно грызет; наконец не выдержала — и тоже в один день собралась и
вернулась в Петербург и стала разыскивать тебя: посылала в адресный
стол, писала, чтобы то же сделали и в Москве; только вдруг приезжает Абреев и рассказал о тебе: он каким-то ангелом-благовестником показался мне… Я сейчас же написала
к тебе…
Я
вернулся к себе в комнату, достал из письменного
стола недавно купленный английский ножик, пощупал острие лезвия и, нахмурив брови, с холодной и сосредоточенной решительностью сунул его себе в карман, точно мне такие дела делать было не в диво и не впервой.
Он отвернулся
к столу, а она на минуту вышла из комнаты, и, когда
вернулась, Николай, ласково поглядывая на нее, заговорил, тихонько и любовно гладя словами свои воспоминания...
Вернувшись к себе в комнату, Санин нашел на
столе письмо от Джеммы. Он мгновенно… испугался — и тотчас же обрадовался, чтобы поскорей замаскировать перед самим собою свой испуг. Оно состояло из нескольких строк. Она радовалась благополучному «началу дела», советовала ему быть терпеливым и прибавила, что все в доме здоровы и заранее радуются его возвращению. Санин нашел это письмо довольно сухим — однако взял перо, бумагу… и все бросил. «Что писать?! Завтра сам
вернусь… пора, пора!»
Вдруг улыбка блеснула на его лице, он встряхнул волосами, опять всем боком развернувшись
к столу, положил билет, взглянул на всех профессоров поочередно, потом на меня, повернулся и бодрым шагом, размахивая руками,
вернулся к лавкам.
Ни он, ни я не успели выйти. С двух сторон коридора раздался шум; справа кто-то бежал, слева торопливо шли несколько человек. Бежавший справа, дородный мужчина с двойным подбородком и угрюмым лицом, заглянул в дверь; его лицо дико скакнуло, и он пробежал мимо, махая рукой
к себе; почти тотчас он
вернулся и вошел первым. Благоразумие требовало не проявлять суетливости, поэтому я остался, как стоял, у
стола. Бутлер, походив, сел; он был сурово бледен и нервно потирал руки. Потом он встал снова.
Я замер на минуту, затем вскочил со стула, перевернулся задом
к столу и с размаха хлюпнул на перевернутую тарелку, которая разлетелась вдребезги, и под вопли и крики тетенек выскочил через балкон в сад и убежал в малинник, где досыта наелся душистой малины под крики звавших меня тетенек… Я
вернулся поздно ночью, а наутро надо мной тетеньки затеяли экзекуцию и присутствовали при порке, которую совершали надо мной, надо сказать, очень нежно, старый Афраф и мой друг — кучер Ванька Брязгин.
И этим раскатистым, заливчатым «ха-ха-ха» завершилось все: и сватовство, и земное существование Беликова. Уже он не слышал, что говорила Варенька, и ничего не видел.
Вернувшись к себе домой, он прежде всего убрал со
стола портрет, а потом лег и уже больше не вставал.
Было начало второго, когда я
вернулся к себе. На
столе в кабинете в пятне света от лампы мирно лежал раскрытый на странице «Опасности поворота» Додерляйн. С час еще, глотая простывший чай, я сидел над ним, перелистывая страницы. И тут произошла интересная вещь: все прежние темные места сделались совершенно понятными, словно налились светом, и здесь, при свете лампы, ночью, в глуши, я понял, что значит настоящее знание.
Выпив воды, немного успокоившись, я
вернулся к жене. Она стояла в прежней позе, как бы загораживая от меня
стол с бумагами. По ее холодному, бледному лицу медленно текли слезы. Я помолчал и сказал ей с горечью, но уже без гнева...
Посадский. Да разве их два? Вестимо какой! Сын царя Ивана! Тот, кого вор Годунов хотел извести, да не извел! Тот, кто собирает рать удальцов, на Москву
вернуться, свой отцовский
стол завоевать! Не веришь? Я от него
к тебе прислан. Он жалеет вас; зовет тебя, со всеми людьми,
к литовскому рубежу!
Действительно, Аня и Гершович были в беседке. Аня наклонилась
к столу и плакала. Гершович, далеко не такой румяный, как обычно, смотрел на нее с глуповатым смущением. Оказалось, что он убежал в беседку при приближении служанки. Дробыш,
к которому
вернулась его беспечная уверенность, стал шутить над ним, и ему удалось успокоить Аню. Вид толстого Гершовича, боявшегося, что он попал в schlechtes Geschaft [Плохое дело (нем.)], был действительно очень комичен.
В ожидании экипажей Абогин и доктор молчали.
К первому уже
вернулись и выражение сытости и тонкое изящество. Он шагал по гостиной, изящно встряхивал головой и, очевидно, что-то замышлял. Гнев его еще не остыл, но он старался показывать вид, что не замечает своего врага… Доктор же стоял, держался одной рукой о край
стола и глядел на Абогина с тем глубоким, несколько циничным и некрасивым презрением, с каким умеют глядеть только горе и бездолье, когда видят перед собой сытость и изящество.
Надя Зеленина,
вернувшись с мамой из театра, где давали «Евгения Онегина», и придя
к себе в комнату, быстро сбросила платье, распустила косу и в одной юбке и в белой кофточке поскорее села за
стол, чтобы написать такое письмо, как Татьяна.
Елена Андреевна (перебивая). Что же касается женщин, то и они не крупнее. (Идет
к столу.) Елена Андреевна ушла от своего мужа, и, вы думаете, она сделает что-нибудь путное из своей свободы? Не беспокойтесь… Она
вернется… (Садится за
стол.) Вот уж и
вернулась…
Накрыв
стол и покончив все приготовления
к обеду Тася
вернулась в кухню и…
Вернувшись к себе в комнату, Владимир Семеныч тотчас же сел за
стол и принялся за фельетон.
"Поставщик"
вернулся и присел
к столу с тетрадью."Вот я как, — радостно подумала Тася, — сочинителя буду слушать".
На другой день утром прибежали бледные сторожа и сообщили ему, что они видели, как человек, живущий во флигеле, пролез через окно в сад, пошел
к воротам, затем куда-то скрылся. Вместе со слугами банкир тотчас же отправился во флигель и удостоверил бегство своего узника. Чтобы не возбуждать лишних толков, он взял со
стола лист с отречением и,
вернувшись к себе, запер его в несгораемый шкап.
Вернувшись к себе в комнату, он снимает сюртук, жилетку и сапоги. Разоблачается он медленно, затем, придав своему лицу выражение оскорбленной невинности, садится за письменный
стол.
Прошка исчез. Александр Васильевич между тем отворил шкаф, пересмотрел заглавия некоторых книг, вынул одну из них и, сев
к письменному
столу, стал переписывать ее. Прошка
вернулся.
Через минуту Герасим Сергеевич
вернулся в гостиную без трубки, но с письмом в руке и подойдя
к преддиванному
столу, грузно опустился на кресло, противоположное тому, на котором сидела Зиновия Николаевна.
Вернувшись в кабинет, он сел
к письменному
столу и задумался.
Вдруг, как бы осененная какой-то новой мыслью, она встала, подошла
к окну, взяла с него одну из бутылок с наливками, из шкапа достала два граненых стаканчика и
вернулась к дивану, около которого стоял круглый
стол. Поставив на
стол стаканчики, она наполнила их душистой вишневой наливкой. Мягкий свет зажженных в серебрянных шандалах восковых свечей отразился и заиграл в граненом хрустале и в тёмнокрасной маслянистой влаге.
Он
вернулся назад и, встретившись с отцом Кифой, пошел
к нему. Самовар уже кипел на
столе, когда они вошли в келью. Вечер прошел скоро, тем более, что легли спать часов в десять.
— Не могу знать… Я знаю только, что вчера по приезде он посылал меня в адресный
стол справляться о местожительстве графа Владимира Петровича Белавина, и вчера же вечером ездил
к нему, но не застал его дома…
Вернувшись, он несколько раз повторял про себя: «кажется невозможно привести этого отца
к последнему вздоху его дочери».
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и,
к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящую на диване. На
столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла
к столу, взяла свечу, вынесла ее и,
вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.